Антисемитизм в Британии
●●●
Известно, что в Британии проживают 400 тысяч евреев, и к ним с 1934 года добавилось несколько тысяч, в крайнем случае, - много тысяч еврейских беженцев. Почти всё еврейское население сконцентрировано в полудюжине больших городов и занято главным образом в предприятиях питания, одежных мануфактурах и в бизнесах по изготовлению мебели. Очень небольшое количество крупных монополий, как например Ай-Си-Ай, одна-две ведущих газеты и одна большая цепь универмагов принадлежат полностью или частично еврейским семьям, но говорить о том, что евреи доминируют британский деловой мир, было бы непомерным преувеличением. Наоборот, похоже, что евреи не слишком хорошо приспосабливаются в современных условиях, когда бизнесы стремятся сливаться в крупные объединения - евреи предпочитают оставаться без движения в старомодных отраслях - малых бизнесах, работающих кустарными методами. Я начал с этих общих сведений, хорошо известных любому информированному человеку, для того, чтобы обратить внимание читателя на факт: в Англии не существует того, что принято называть "еврейской проблемой". Евреи недостаточно многочислены или могущественны в обществе, они имеют сколько-нибудь заметное влияние только в так называемых "интеллектуальных кругах". В то же время, все признают, что антисемитизм сейчас на подъёме, что он невероятно усилился в результате войны, и что даже люди, считающие себя гуманитариями либерального склада, не обладают иммунитетом против этой болезни. Антисемитизм в нашем обществе не принимает диких форм (англичане, как правило, - люди мягкие и законопослушные), тем не менее природа этого явления достаточно мерзка, и при определённых обстоятельствах может привести к печальным политическим последствиям.
Вот некоторые из замечаний, слышанных мной от различных людей в течение последнего года или пары лет:
Таким образом, благодаря Гитлеру, создалась ситуация, при которой английская пресса установила само-цензуру в пользу евреев; в то же время в частной жизни людей антисемитизм был на подъёме, в том числе и среди людей интеллигентного труда. Это особо проявилось в 1940 году, во время интернирования еврейских беженцев. Естественно, "каждый мыслящий человек" чувствовал себя обязанным протестовать против принудительного заключения несчастных беженцев, большая часть которых оказалась в Англии только потому, что они были противниками гитлеровского режима. Но в частных разговорах повсеместно можно было услышать нечто совсем иное. Незначительное меньшинство иммигрантов вели себя чрезвычайно бестактно, и эти их действия вызвали подводное течение антисемитизма, поскольку большинство беженцев были евреями. Один очень известный член лейбористской партии (я не стану называть его имени, но он - один из наиболее уважаемых людей в Англии) сказал мне как-то с откровенной грубостью: "Мы никогда не звали этих людей переезжать в эту страну. Если они сами решили явиться сюда, пусть расхлёбывают последствия". В то же время этот самый человек активно учавствовал во всякой публичной кампании против интернирования беженцев. Подобные внешние выражения того, что антисемитизм является греховным и постыдным чувством, объективно затрудняют научные попытки разобраться с природой явления; на практике общество любым способом избегает попыток глубокого изучения этого вопроса. Все боятся обнаружить, что антисемитизм не только распространяется в стране, но что и сами они заражены этой болезнью.
Чтобы правильно представлять себе перспективу вопроса, следует глянуть на несколько декад назад, вернувшись к тому периоду, когда Гитлер был никому не известным безработным маляром.
Заинтересованный наблюдатель обнаружит, что хотя сегодняшний антисемитизм весьма распространён, он всё же гораздо более редок в Англии, чем тридцать лет назад. Англия никогда не знала антисемитизма как тщательно продуманной расовой или религиозной доктрины. У нас никогда не было сильным противодействие смешанным бракам, или тому, чтобы еврей занимал видное место в общественной жизни. Тем не менее, уже тридцать лет назад считалось чуть ли не законом природы, что еврей представляет собой смехотворную фигуру и - несмотря на своё умственное превосходство - несколько ущёрбную в смысле "характера". Теоретически еврей не подвергался никаким ущемлениям со стороны закона, но на практике евреям был начисто закрыт доступ к некоторым профессиям. Еврею не позволили бы стать ни офицером флота, ни служить в какой-либо из "престижных" армейских частей. Еврейский мальчик как правило подвергался издевательствам сверстников в школе. В редких случаях мальчику - если он был исключительно очарователен или атлетически одарён - удавалось избежать последствий своего еврейства, но это всегда выглядело, как если бы он заикался или имел врождённое родимое пятно на лице. Богатые евреи старались замаскироваться, принимая аристократические английские или шотландские фамилии, и для среднего человека это выглядело естественной уловкой, как если бы преступник постарался при случае скрыть свою настоящую личность. Помню, около двадцати лет назад в Рангуне мы с другом усаживались в такси, когда невысокий крепенький белокожий пацан подбежал к дверце автомобиля и начал рассказывать запутанную историю о том, как он прибыл на корабле из Коломбо, и что ему нужны деньги на дорогу домой. Его манеры и внешность плохо поддавались определению, и я сказал ему: "Ты говоришь на вполне приличном английском. Какова твоя национальность?" Он ответил гордо с азиатским акцентом: "Яврей, сэр!" Припоминаю, я повернулся тогда к своему спутнику и сказал, только отчасти в шутку: "По крайней мере, вот он не стесняется признать это в открытую". Все евреи, которых я знал до тех пор в Англии, в какой-то мере стеснялись своего еврейства, по крайней мере предпочитали не обсуждать свои корни, а если уж приходилось, использовали слово "иудей".
Отношение со стороны рабочего класса к евреям было ничуть не лучше. Еврей, выросший в Уайтчэпеле, считал нормой, что он подвергнется оскорблениям, или по, меньшей мере, будет высмеян, если посмеет появиться в рабочих кварталах, населённых христианами. “Еврейские хохмы", звучавшие с эстрады и напечатанные в газетёнках, почти всегда носили злобный характер. И в литературных кругах были в то время приняты открыто-издевательские пассажи, которые в писаниях Беллока, Честертона и их последователей достигли почти того же безобразного уровня, который существовал на европейском континенте. Пасквили некатолических журналистов иногда тоже опускались достаточно низко, хотя и были написаны в несколько более мягком тоне. Начиная с Чосера, английскую литературу пронизывает очевидная нить юдофобства; даже не обращаясь к справочнику, я могу привести в пример отрывки из Шекспира, Смоллетта, Теккерея, Бернарда Шоу, Уэллса, Т.С.Элиота, Олдоса Хаксли и многих других - пассажи, которые сегодня всякий распознает как антисемитские. Без того, чтобы проводить детальное исследование, я могу с уверенностью назвать только двух английских авторов, которые, до эпохи гитлеровского Рейха действительно постарались заступиться за евреев - Чарльз Диккенс и Чарльз Рэйд. И вот что важно: независимо от того, насколько нормальный интеллигент разделял предрассудки Беллока и Честертона, он в любом случае не чувствовал необходимости отмежеваться от их расизма. Бесконечные тирады против евреев, которые Честертон вкрапляет без всякой надобности в свои рассказы и эссе, никогда не причинили ему никакого вреда - он всё равно оставался одной из самых уважаемых фигур в английских литературных кругах. Любой автор, который бы посмел сегодня вставлять в свои работы подобные инсинуации, вызвал бы бурю возмущения и оскорблений в своё адрес, а вероятнее всего, ему просто не удалось бы опубликовать свою писанину.
Я считаю, что анти-еврейские предрассудки были всегда широко распространены в Англии, и потому нет повода думать, что Гитлеру удалось повлиять на их распространение. Гитлеризм просто вызвал резкий раздел между политически сознательным человеком, понимающим, что сейчас не время бросать камни в евреев, и рядовым англичанином, не отличающимся особой сознательностью, глубинный антисемитизм которого только усилился из-за вызванных войной стрессов. Таким образом, естественно предположить, что многие люди скорее сгорят со стыда, чем признают своё секрет, заключающийся в том, что и им не чужд антисемитизм. Я уже писал выше, что антисемитизм - это неосознанный невроз, но этот невроз основан на определённой рационализации, которой индивидуум свято верит, тем более, что некоторые доводы, лежащие в её основе, могут быть частично верными. Обычно человек выдвигает довод о том, что еврей является эксплуататором. Частичная правда заключается в том, что еврей в Англии часто является мелким предпринимателем, то-есть врагом, чьи махинации, направленные против маленького человека, являются гораздо более очевидными и понятными, чем, скажем, махинации крупных банков или страховых компаний. Среди людей, стоящих выше в интеллектуальной иерархии, действуют другие доводы: здесь вам скажут, что еврей распространяет безразличие к общему делу и ослабляет мораль нации. И этот довод обладает на поверхности некой правдоподобностью. В течение последних двадцати пяти лет активность так называемых групп "интеллектуалов" имела вражескую направленность по отношению к стране. Не будет преувеличением сказать, что если бы "интеллектуалы" работали более слаженно, Британии наверное пришлось бы сдаться ещё в 1940-ом. В рядах "прогрессивных интеллектуалов" неизбежно были и образованные евреи, и в немалом количестве. Поэтому при желании можно утверждать, что евреи действовали, как враги английской культуры и национальной морали. Если хорошо разобраться с этим утверждением, становится очевидной его бессмысленность, но зато всегда есть несколько известных имён, которые ваш оппонент сможет назвать в подтверждение своего предрассудка. Несколько последних лет ознаменовались контратакой против мелкотравчатого левачества, бывшего модным в предыдущее десятилетие, в особенности среди членов таких организаций, как Клуб Левой Книги. Эта контратака (см. например "Хорошая Горилла" Арнольда Лютина или "Вывесим больше флагов" Эвелин Во) пронизана антисемитским духом, и наверняка была бы ещё более откровенной, если бы предмет не был столь мало подходящим к моменту. Так уж случилось, что на протяжение многих десятилетий в Британии не было никакой национально-настроенной интеллигенции, о которой стоило бы говорить. Но Британский национализм, то-есть национализм интеллектуального сорта, может возродиться, и наверняка возродится, если Британия выйдет из нынешней войны сильно ослабленной. Тогда молодые интеллектуалы 1950-х могут оказаться так же наивно патриотичными, как те, что существовали в стране в 1914-ом. В этом случае антисемитизм, процветавший во Франции во времена врагов Дрейфуса, тот самый, который Честертон и Веллок пытались импортировать в страну, сможет укорениться и у нас.
У меня нет простой и доступной теории о глубинной природе антисемитизма. Два современных объяснения, утверждающие, что проблема имеет экономические корни, или что это остаточное явление средневековья, представляются мне неудовлетворительными, хотя надо признать, что взятые вместе, эти два объяснения более или менее способны объяснить многие стороны явления. Но я могу уверенно утверждать, что антисемитизм является частью гораздо большей проблемы - национализма, который всё ещё недосточно глубоко изучен, и что еврей является удобным козлом отпущения, хотя до сих пор не ясно, какие именно грехи нации ему предстоит отпускать. В этом эссе я почти всецело полагался на мой собственный ограниченный опыт, и не исключено, что любому из моих наблюдений другие могут противопоставить свои заключения. Но трудно спорить против факта - по данному вопросу совершенно нет никаких объективных данных. Я просуммирую свои мнения, предоставляя читателю судить о их ценности:
Чтобы верить всему написанному об антисемитизме, необходимо предположить, что сам автор обладает иммунитетом против этой болезни. "Из того, что я осознаю иррациональность антисемитизма, - утверждает автор, - явно следует, что сам я им не заражен". Говоря так, он теряет шанс начать своё исследование в единственном месте, где он мог бы собрать вполне достоверную информацию - в собственном мозгу.
Мне кажется, справедливо предположить универсальность болезни, называемой национализмом. Антисемитизм - лишь одно из проявлений национализма, и не всякий несёт в себе болезнь в этой конкретной форме. Еврей, например, вряд ли будет антисемитом; с другой стороны многие приверженцы сионизма среди евреев ведут себя иногда, как антисемиты, вывернутые наизнанку, так же как многие индийцы и негры склонны к проявлению предрассудков, связанных с цветом кожи, только в инвертированной форме.
Вот что я пытаюсь сформулировать - что нечто неуловимое, какой-то психологический витамин отсутствует в современной цивилизации, и в результате этого мы все подвержены безумию - вере в то, что целые расы или нации таинственным образом могут быть плохими или хорошими. Я бросаю вызов любому современному интеллектуалу: попробуй всмотреться честно и внимательно в свой собственный разум, и ты обнаружишь там националистические лояльности и ненависти к одним или другим группам людей. Если он может чувствовать притяжение подобных эмоций и в то же время бесстрастно оценивать их без попыток маскировки их истинной природы, тогда он заслуживает называть себя интеллектуалом. Таким образом, отправной точкой любого исследования антисемитизма должен быть не вопрос "Почему эта очевидно иррациональная вера имеет такую притягательность для других людей?", а вопрос "Почему меня так притягивает антисемитизм? Что есть в нём такого, что я самощущаю, как правду?" Тот, кто сумеет начать с такого вопроса, имеет по крайней мере шанс обнаружить корни собственных доводов, и узнать, что лежит ещё глубже под ними. Антисемитизм должен быть исследован - я не скажу, антисемитами, но в любом случае людьми, знающими. что у них нет иммунитета против этой болезни. После исчезновения Гитлера станет возможным и необходимым глубокое изучение антисемитизма; самое правильное, на мой взгляд, - не просто сбрасывание его со счётов, но попытка отыскать все оправдания, которые люди находят для этого явления - в себе и других. Только таким способом нам удастся докопаться до психологических корней заболевания. И всё же я не верю, что антисемитизм удастся полностью излечить до того, как мы вылечим себя от более общей болезни - национализма.
1945
Среднего возраста служащий: "Я обычно еду на работу автобусом. Это занимает больше времени, но меня последнее время не привлекает пользование станции метро Голдерс Грин - слишком много Избранной Расы ездит по этой линии".
Торговка табачными товарами: "Нет, у меня нет сегодня спичек, сэр. Я бы на вашем месте спросила спички у "леди" дальше по этой стороне улицы. У них всегда есть спички. Избранный Народ, видите ли".
Молодой интеллектуал, из коммунистов (или близок к коммунистам): "Нет, я не люблю евреев. Я никогда не делал из этого секрета. Я не умею общаться с ними. Конечно же, я не антисемит".
Женщина среднего класса: "Ну, меня никто не может назвать антисемиткой, но я считаю, что эти евреи ведут себя по-свински. То, как они лезут без очереди вперёд всех, ну и всякое такое. У них всегда всё - только для себя. Я думаю, они сами виновны во многом, что с ними происходит".
Развозчик молока: "Еврей не делает никакой работы, во всяком случае, ничего такого, что можно было бы сравнить с работой англичанина. Он шибко умён. Мы вон работаем этим (напрягает бицепс). А они работают вот тем" (стучит себя по лбу).
Наёмный бухгалтер, интеллигентный человек левого уклона: "Эти проклятые жиды все стоят за немцев! Если бы сюда пришли нацисты, они бы все переметнулись на их сторону. Я достаточно насмотрелся на них в моём бизнесе. В глубине души они все восхищены Гитлером. Они всегда рады подлизываться к тем, кто пинает их ногами".
Вполне разумная женщина, когда ей предложили книгу, рассказывающую об антисемитизме и нацистских преступлениях против евреев: "Ради бога, пожалуйста, не показывайте мне этого! Это только вызывет у меня ещё большую ненависть к евреям, чем раньше!"
Я мог бы заполнять страницу за страницей подобными высказываниями, но и этих достаточно. Два факта становятся очевидными из этих замечаний. Первый очень важен, и я вернусь к нему немного погодя - это то, что выше определённого уровня люди стесняются выглядеть антисемитами, и пыжатся изо всех сил, чтобы подчеркнуть разницу между “антисемитизмом" и тем, что они "просто не любят евреев". Второй факт заключается в том, что антисемитизм - это иррациональная “вещь в себе”. Евреи обвиняются в определённых поступках (например, в том, что лезут без очереди в местах, где отоваривают пищевые талоны), вызывающих у человека очень сильные эмоции, но совершенно ясно, что эти обвинения служат просто-напросто для рационализации уже существующего в человеке глубокого предубеждения. Пытаться противопоставлять предубеждениям факты и статистические данные - бесполезное занятие, часто - гораздо хуже, чем бесполезное. Как показывает последнее из приведенных высказываний, люди в состоянии оставаться антисемитами даже когда они полностью осознают, что не могут защитить свою позицию. Если вы кого-то ненавидите, то вы их ненавидите, и конец! Перечисление достоинств ненавидимого не изменит к лучшему ваших чувств.
Так случилось, что война способствовала росту антисемитизма, и в глазах многих простых людей даже послужила оправданием этого чувства. Начать с того, что евреи - единственный народ, о котором можно сказать с полной уверенностью, что они выиграют от победы Союзников. Следовательно, теория о том, что "это еврейская война" приобретает притягательность у простого человека, и она усиливается тем, что участие самих евреев в войне редко получает заслуженную огласку. Британская империя - гигантская и сложная структура, держащаяся как единое целое главным образом за счёт молчаливого взаимного согласия. Часто оказывается необходимым придавить менее важные элементы империи ради поощрения более важных. Широкое оповещение публики о существовании значительных еврейских воинских соединений - о еврейской армии сражающейся на Ближнем Востоке, вызовет недовольство в Южной Африке, в арабском мире и других частях империи; проще игнорировать этот предмет в целом - пусть себе человек на улице считает, что евреи слишком умны и потому избегают военной службы. С другой стороны, евреев чрезвычайно легко обнаружить в тех областях экономики, которым суждено так или иначе быть непопулярными в военное время. Еврейские бизнесы традиционно заняты продажей пищи, одежды, мебели и табачных изделий - то-есть именно тех товаров, которые являются дефицитом военного времени, с естественно вытекающими выводами о нарочитом завышении цен, установлении евреями чёрного рынка и фаворитизме. Потом вот ещё и это: распространились слухи о том, что евреи ведут себя в высшей мере подло и трусливо во время воздушных тревог, в особенности это внедрилось в общественное сознание после бомбёжек 1940 года. Так получилось, что район Уайтчэпел, где проживают евреи, был одним из первых, подвергшихся особо тяжёлым бомбовым ударам, в результате чего тучи евреев оказались рассеянными по всему Лондону.
Оценивая эти факты военного времени, можно прийти к выводу, что антисемитизм является псевдо-рациональным явлением, основанным на широко-распространившихся ошибочных сведениях. Естественно, антисемит осознаёт себя рационально мыслящим человеком. Когда бы я ни касался данного вопроса в газетной статье, отклик всегда был обширным, и неизбежная газетная почта содержала множество писем от уравновешенных, среднего класса людей - докторов, например, - без каких-либо экономических претензий. Эти люди всегда - как и Гитлер в своей знаменитой книге "Mein Kampf" - начинают с того, что в начале жизни у них не было никаких антисемитских сентиментов, которые появились после наблюдения за фактами. Однако первым и явным признаком изначального антисемитизма является как раз способность человека принимать в виде фактов истории, являющиеся очевидной выдумкой. Хороший пример такой истории - несчастный случай, происшедший в Лондоне в 1942 году; тогда толпа, напуганная взорвавшейся поблизости бомбой, бросилась в ближайшую станцию метро, и в последовавшей свалке более ста человек были затоптаны насмерть. В тот же день по Лондону был пущен слух о том, что в этой свалке "виноваты евреи". Ясно, что если человек согласен верить в подобную чушь, то пытаться убедить его с помощью аргументов - пустое дело. Единственно полезный подход к данному феномену заключается в том, чтобы понять, почему люди согласны заглатывать подобный абсурд, когда дело касается именно евреев, в то же время оставаясь вполне нормальными во всех других отношениях.
Но сейчас я хотел бы вернуться к вот этому ранее затронутому мною вопросу - все признают, что антисемитизм прогрессирует, и в то же время все отказываются признать, что сами разделяют эту ненависть. Среди образованных людей антисемитизм считается непростительным грехом, но - отличающимся от всех других видов расовых предрассудков. Люди согласны пускаться в длиннейшие объяснения для того, чтобы продемонстрировать, что они не антисемиты. Вот пример: в 1943 году в Сэйнт Джонс Вуд была устроена синагогальная служба, посвящённая поминовению жертв среди польских евреев. Местные власти объявили, что они очень хотят принять участие, и даже сам мэр, в чёрном облачении и с нагрудной цепью, прибыл на церемонию, наряду с представителями всех окрестных церквей, подразделением Королевских Военно-Воздушных Сил, Народной Гвардии, военных медсестёр, бой-скаутов и прочих важных персон. На поверхности всё это выглядело трогательной демонстрацией солидарности со страдающими евреями Варшавы. Но на самом деле это было сознательное усилие вести себя по-человечески - усилие, предпринятое людьми, чьи собственные чувства субъективно коренным образом отличались от официальной позы. Район Лондона, о котором я пишу, частично населён евреями, тамошняя публика тяжело заражена антисемитизмом, и я, сидя в зале синагоги, знал, что многие из этих людей не избежали заразы. Действительно, командир бригады Народной Гвардии, горячо выражавший перед событием своё желание "сделать достойное шоу в поддержку службы поминовения жертв", ранее сам числился в Чёрных Отрядах Мосли.
Надо сказать, что хотя указанное раздвоение чувств существует, страна не потерпит массовых актов насилия против евреев, и что ещё важнее, в Англии не пройдёт никакой закон, прямо направленный против евреев. Сегодня вряд ли возможно, чтобы антисемитизм мог бы принять открытые формы в английском обществе. Но это не непременно такое уж большое благо, как может показаться.
Государственные преследования евреев в Германии имели один неожиданный результат: они предотвратили серьёзное изучение корней антисемитизма в демократических странах. В Англии год или два назад был проведен краткий и неубедительный опрос населения по данному вопросу организацией "Mass Observation" ("Изучение Масс"), но если проведенным опросом и удалось что-то выяснить, результаты эти держатся под замком, в полном секрете от публики. В то же время в среде образованных людей стало принятым сознательное подавление всего, что могло бы быть интерпретировано как задевающее еврейскую чувствительность. После 1934 года еврейские анекдоты исчезли из циркуляции, как по мановению волшебной палочки, - исчезли с почтовых карточек, из прессы, с концертных сцен; изображение отрицательного героя-еврея в романе или даже рассказе стали считать проявлением антисемитизма. То же и и по поводу Палестинского вопроса - среди интеллигентных людей считалось De Rigueur(принятым в обществе) представление о том, что справедливость создания Еврейского Государства не требует доказательств, и что следует избегать обсуждения требований арабов (это наверняка было справедливое решение, но оно было принято не в результате обсуждения обстоятельств дела, а только из-за того, что евреи были в беде [в Европе] - потому считалось, что так правильно).Чтобы правильно представлять себе перспективу вопроса, следует глянуть на несколько декад назад, вернувшись к тому периоду, когда Гитлер был никому не известным безработным маляром.
Заинтересованный наблюдатель обнаружит, что хотя сегодняшний антисемитизм весьма распространён, он всё же гораздо более редок в Англии, чем тридцать лет назад. Англия никогда не знала антисемитизма как тщательно продуманной расовой или религиозной доктрины. У нас никогда не было сильным противодействие смешанным бракам, или тому, чтобы еврей занимал видное место в общественной жизни. Тем не менее, уже тридцать лет назад считалось чуть ли не законом природы, что еврей представляет собой смехотворную фигуру и - несмотря на своё умственное превосходство - несколько ущёрбную в смысле "характера". Теоретически еврей не подвергался никаким ущемлениям со стороны закона, но на практике евреям был начисто закрыт доступ к некоторым профессиям. Еврею не позволили бы стать ни офицером флота, ни служить в какой-либо из "престижных" армейских частей. Еврейский мальчик как правило подвергался издевательствам сверстников в школе. В редких случаях мальчику - если он был исключительно очарователен или атлетически одарён - удавалось избежать последствий своего еврейства, но это всегда выглядело, как если бы он заикался или имел врождённое родимое пятно на лице. Богатые евреи старались замаскироваться, принимая аристократические английские или шотландские фамилии, и для среднего человека это выглядело естественной уловкой, как если бы преступник постарался при случае скрыть свою настоящую личность. Помню, около двадцати лет назад в Рангуне мы с другом усаживались в такси, когда невысокий крепенький белокожий пацан подбежал к дверце автомобиля и начал рассказывать запутанную историю о том, как он прибыл на корабле из Коломбо, и что ему нужны деньги на дорогу домой. Его манеры и внешность плохо поддавались определению, и я сказал ему: "Ты говоришь на вполне приличном английском. Какова твоя национальность?" Он ответил гордо с азиатским акцентом: "Яврей, сэр!" Припоминаю, я повернулся тогда к своему спутнику и сказал, только отчасти в шутку: "По крайней мере, вот он не стесняется признать это в открытую". Все евреи, которых я знал до тех пор в Англии, в какой-то мере стеснялись своего еврейства, по крайней мере предпочитали не обсуждать свои корни, а если уж приходилось, использовали слово "иудей".
Отношение со стороны рабочего класса к евреям было ничуть не лучше. Еврей, выросший в Уайтчэпеле, считал нормой, что он подвергнется оскорблениям, или по, меньшей мере, будет высмеян, если посмеет появиться в рабочих кварталах, населённых христианами. “Еврейские хохмы", звучавшие с эстрады и напечатанные в газетёнках, почти всегда носили злобный характер. И в литературных кругах были в то время приняты открыто-издевательские пассажи, которые в писаниях Беллока, Честертона и их последователей достигли почти того же безобразного уровня, который существовал на европейском континенте. Пасквили некатолических журналистов иногда тоже опускались достаточно низко, хотя и были написаны в несколько более мягком тоне. Начиная с Чосера, английскую литературу пронизывает очевидная нить юдофобства; даже не обращаясь к справочнику, я могу привести в пример отрывки из Шекспира, Смоллетта, Теккерея, Бернарда Шоу, Уэллса, Т.С.Элиота, Олдоса Хаксли и многих других - пассажи, которые сегодня всякий распознает как антисемитские. Без того, чтобы проводить детальное исследование, я могу с уверенностью назвать только двух английских авторов, которые, до эпохи гитлеровского Рейха действительно постарались заступиться за евреев - Чарльз Диккенс и Чарльз Рэйд. И вот что важно: независимо от того, насколько нормальный интеллигент разделял предрассудки Беллока и Честертона, он в любом случае не чувствовал необходимости отмежеваться от их расизма. Бесконечные тирады против евреев, которые Честертон вкрапляет без всякой надобности в свои рассказы и эссе, никогда не причинили ему никакого вреда - он всё равно оставался одной из самых уважаемых фигур в английских литературных кругах. Любой автор, который бы посмел сегодня вставлять в свои работы подобные инсинуации, вызвал бы бурю возмущения и оскорблений в своё адрес, а вероятнее всего, ему просто не удалось бы опубликовать свою писанину.
Я считаю, что анти-еврейские предрассудки были всегда широко распространены в Англии, и потому нет повода думать, что Гитлеру удалось повлиять на их распространение. Гитлеризм просто вызвал резкий раздел между политически сознательным человеком, понимающим, что сейчас не время бросать камни в евреев, и рядовым англичанином, не отличающимся особой сознательностью, глубинный антисемитизм которого только усилился из-за вызванных войной стрессов. Таким образом, естественно предположить, что многие люди скорее сгорят со стыда, чем признают своё секрет, заключающийся в том, что и им не чужд антисемитизм. Я уже писал выше, что антисемитизм - это неосознанный невроз, но этот невроз основан на определённой рационализации, которой индивидуум свято верит, тем более, что некоторые доводы, лежащие в её основе, могут быть частично верными. Обычно человек выдвигает довод о том, что еврей является эксплуататором. Частичная правда заключается в том, что еврей в Англии часто является мелким предпринимателем, то-есть врагом, чьи махинации, направленные против маленького человека, являются гораздо более очевидными и понятными, чем, скажем, махинации крупных банков или страховых компаний. Среди людей, стоящих выше в интеллектуальной иерархии, действуют другие доводы: здесь вам скажут, что еврей распространяет безразличие к общему делу и ослабляет мораль нации. И этот довод обладает на поверхности некой правдоподобностью. В течение последних двадцати пяти лет активность так называемых групп "интеллектуалов" имела вражескую направленность по отношению к стране. Не будет преувеличением сказать, что если бы "интеллектуалы" работали более слаженно, Британии наверное пришлось бы сдаться ещё в 1940-ом. В рядах "прогрессивных интеллектуалов" неизбежно были и образованные евреи, и в немалом количестве. Поэтому при желании можно утверждать, что евреи действовали, как враги английской культуры и национальной морали. Если хорошо разобраться с этим утверждением, становится очевидной его бессмысленность, но зато всегда есть несколько известных имён, которые ваш оппонент сможет назвать в подтверждение своего предрассудка. Несколько последних лет ознаменовались контратакой против мелкотравчатого левачества, бывшего модным в предыдущее десятилетие, в особенности среди членов таких организаций, как Клуб Левой Книги. Эта контратака (см. например "Хорошая Горилла" Арнольда Лютина или "Вывесим больше флагов" Эвелин Во) пронизана антисемитским духом, и наверняка была бы ещё более откровенной, если бы предмет не был столь мало подходящим к моменту. Так уж случилось, что на протяжение многих десятилетий в Британии не было никакой национально-настроенной интеллигенции, о которой стоило бы говорить. Но Британский национализм, то-есть национализм интеллектуального сорта, может возродиться, и наверняка возродится, если Британия выйдет из нынешней войны сильно ослабленной. Тогда молодые интеллектуалы 1950-х могут оказаться так же наивно патриотичными, как те, что существовали в стране в 1914-ом. В этом случае антисемитизм, процветавший во Франции во времена врагов Дрейфуса, тот самый, который Честертон и Веллок пытались импортировать в страну, сможет укорениться и у нас.
У меня нет простой и доступной теории о глубинной природе антисемитизма. Два современных объяснения, утверждающие, что проблема имеет экономические корни, или что это остаточное явление средневековья, представляются мне неудовлетворительными, хотя надо признать, что взятые вместе, эти два объяснения более или менее способны объяснить многие стороны явления. Но я могу уверенно утверждать, что антисемитизм является частью гораздо большей проблемы - национализма, который всё ещё недосточно глубоко изучен, и что еврей является удобным козлом отпущения, хотя до сих пор не ясно, какие именно грехи нации ему предстоит отпускать. В этом эссе я почти всецело полагался на мой собственный ограниченный опыт, и не исключено, что любому из моих наблюдений другие могут противопоставить свои заключения. Но трудно спорить против факта - по данному вопросу совершенно нет никаких объективных данных. Я просуммирую свои мнения, предоставляя читателю судить о их ценности:
Антисемитизм распространён в Англии в гораздо большей мере, чем мы согласны признать, война ещё усилила это явление; хотя вывод о росте антисемитизма зависит от того, будем ли мы рассматривать годы или десятилетия.Стоит подробнее остановиться на последнем пункте. Для научного исследования любого предмета необходимо, чтобы исследователь был лишён предвзятости, что крайне непросто в случае, когда собственные эмоции и интересы оказывают влияние на результат. Есть масса людей, которые могут быть вполне объективными при изучении морских ежей или при вычислении точного значения корня из двух, но которые становятся настоящими шизофрениками, если заставить их бесстрастно исследовать собственные источники дохода.
В настоящее время антисемитизм не угрожает вылиться в формы открытых преследований, но следует иметь в виду, что эта болезнь заставляет англичан относиться с безразличием к страданиям евреев за пределами страны.
Антисемитизм иррационален и не подвержен доводам разума.
Преследования евреев в Германии имели неожиданным следствием маскировку подлинных чувств англичанами, и таким образом искажают картину подлинного распространения антисемитизма в стране.
Этот предмет нуждается в серьёзнейшем исследовании.
Чтобы верить всему написанному об антисемитизме, необходимо предположить, что сам автор обладает иммунитетом против этой болезни. "Из того, что я осознаю иррациональность антисемитизма, - утверждает автор, - явно следует, что сам я им не заражен". Говоря так, он теряет шанс начать своё исследование в единственном месте, где он мог бы собрать вполне достоверную информацию - в собственном мозгу.
Мне кажется, справедливо предположить универсальность болезни, называемой национализмом. Антисемитизм - лишь одно из проявлений национализма, и не всякий несёт в себе болезнь в этой конкретной форме. Еврей, например, вряд ли будет антисемитом; с другой стороны многие приверженцы сионизма среди евреев ведут себя иногда, как антисемиты, вывернутые наизнанку, так же как многие индийцы и негры склонны к проявлению предрассудков, связанных с цветом кожи, только в инвертированной форме.
Вот что я пытаюсь сформулировать - что нечто неуловимое, какой-то психологический витамин отсутствует в современной цивилизации, и в результате этого мы все подвержены безумию - вере в то, что целые расы или нации таинственным образом могут быть плохими или хорошими. Я бросаю вызов любому современному интеллектуалу: попробуй всмотреться честно и внимательно в свой собственный разум, и ты обнаружишь там националистические лояльности и ненависти к одним или другим группам людей. Если он может чувствовать притяжение подобных эмоций и в то же время бесстрастно оценивать их без попыток маскировки их истинной природы, тогда он заслуживает называть себя интеллектуалом. Таким образом, отправной точкой любого исследования антисемитизма должен быть не вопрос "Почему эта очевидно иррациональная вера имеет такую притягательность для других людей?", а вопрос "Почему меня так притягивает антисемитизм? Что есть в нём такого, что я самощущаю, как правду?" Тот, кто сумеет начать с такого вопроса, имеет по крайней мере шанс обнаружить корни собственных доводов, и узнать, что лежит ещё глубже под ними. Антисемитизм должен быть исследован - я не скажу, антисемитами, но в любом случае людьми, знающими. что у них нет иммунитета против этой болезни. После исчезновения Гитлера станет возможным и необходимым глубокое изучение антисемитизма; самое правильное, на мой взгляд, - не просто сбрасывание его со счётов, но попытка отыскать все оправдания, которые люди находят для этого явления - в себе и других. Только таким способом нам удастся докопаться до психологических корней заболевания. И всё же я не верю, что антисемитизм удастся полностью излечить до того, как мы вылечим себя от более общей болезни - национализма.
1945
